Карету, которая ехала по главной дороге королевства, никто не останавливал - даже патрули черных рыцарей не горели желанием досматривать и допрашивать пассажира наглухо зашторенного экипажа, который катил и катил вперед, размеренно, без устали... без лошадей и кучера. Так в Зачарованном лесу ездили только колдуны, в частности, Темный, когда ему хотелось не подкрасться из ниоткуда, а прокатиться и произвести впечатление. Дела магов - это дела магов, здраво рассуждали гвардейцы и лесные разбойники; а встречные крестьяне, те и вовсе отскакивали в стороны, пытаясь съежиться, спрятаться, исчезнуть от греха подальше. Гнилой мирок…
Доктор Франкенштейн презрительно кривил губы и отчаянно скучал: тряска по колдобинам мешала ему делать записи, а пейзажи за окном давно утомили своим режущим глаза многоцветьем. Дремать же не давали раздраженность и подспудные опасения. Замок королевы Регины был вовсе не той достопримечательностью, которую он хотел бы посетить вновь, и то же самое относилось к самой хозяйке – но у него не было другого выбора. А все потому, что Джефферсон опять не смог удержать глаза в орбитах при виде чрезмерно глубокого декольте.
Другого объяснения Виктор не видел: по какой еще причине Шляпник, особь, еще далеко не перешагнувшая стадию кочевничества в пользу оседлости и земледелия, мог застрять у Королевы больше чем на месяц (при условии, что у него был портал, сквозь который можно в любую минуту сбежать в неведомые дали)? Нет, барон был вполне уверен в том, каким именно органам человеческого тела он обязан тем, что тащится через всю страну к гуляке, который мог бы пересечь это расстояние за секунду, но ни за что не сумел оторваться на эту секунду от своих архиважных дел.
Раздражение усугублялось тем, что Виктор и без того загостился у Румпельштильцхена слишком долго. Дальнейшее промедление было чревато тем, что по возвращении он мог обнаружить целый замок испорченных образцов. Проще говоря, разлагающейся тухлятины.
Карета остановилась резко и внезапно; рессоры вздохнули, словно избавившись от груза чар. Франкенштейн отодвинул штору и через стекло взглянул на острые черные иглы замка. Наконец-то. Он достал из внутреннего кармана пальто и надел очки с круглыми рябиново-красными стеклами, натянул перчатки и забрал с сидения напротив рабочий саквояж. Вздохнул. И распахнул дверцу.
- И куда это ты, интересно знать, собрался? – преградивший ему дорогу алебардой стражник был то ли подслеповат, то ли скудоумен, но самоходная карета не произвела на него впечатления.
Невежественным скотам для суеверного ужаса непременно нужны гром и молнии. Он криво, скептически усмехнулся:
- Интересно знать, откуда в вас столько смелости держать у ворот друзей Ее Величества? – и раздавил в ладони стеклянную горошину, закупоривающую скользнувший из рукава пузырек. Вспышка пламени, принявшая в его руке очертания шара, заставила гвардейца отшатнуться.
Верно, идиот, чистая магия: йод, растертый с цинковой пылью.
- Проведите меня к Королеве, - сухо сказал доктор, глядя поверх очков ровным тусклым взглядом. – А если она занята, то к мастеру шляп, Джефферсону. Поскорее, пожалуйста.
- Но Ее Величество с советником уезжают с минуты на минуту…
- Тогда еще поскорее.