Среди стайки будущих врачей, притулившихся в сентябрьской подмораживающей тьме возле открытой двери в чей-то фамильный склеп, лишь один не бравировал показной циничностью, не озирался на шорохи за смутными очертаниями статуй и не пребывал в нервном возбуждении, а просто ежился от холода и ждал, когда это представление окончится. Звали угрюмого подростка Виктор Франкенштейн, и он приехал на этот туманный остров вовсе не для того, чтобы впечатлять девушек или наслаждаться духом университетского товарищества. Единственной причиной было то, что Королевский Университет считался лучшим в Европе, а для того, чему Виктор собирался посвятить свою жизнь, нужно было самое лучшее образование.
Когда он объявил о своем решении, в поместье неделю бушевала буря. Он постарался облечь все в наиболее приемлемую для отца форму: «в нашей армии и без того хватает офицеров, а вот полевых хирургов отчаянно недостает. У меня есть склонность к медицине и возможность послужить стране таким образом, а не размахивая шашкой. Не вижу причин, по которым ты мог бы быть против».
«Ты спятил?! – севшим голосом сипел барон. – Причины? Ты наследуешь баронский титул, сосунок! Где ты видел, чтобы барон Франкенштейн копался в солдатских кишках, как какая-то сестра милосердия? Осенью ты едешь в Корпус, это решенный вопрос!».
Обычно покладистый, почти робкий в отношениях с отцом Виктор на сей раз почти одержимо стоял на своем, что приводило барона в состояние слепой ярости. А решающим звеном стал, как всегда, Герхард: он, в отличие от брата, всегда мечтал о военном деле, и эта греющая душу отца склонность несколько примирила его с вопиющим чудачеством Виктора. К тому же, иногда ему казалось, что старший сын так полностью и не оправился от смерти баронессы – слегка повредился головой; так что, рассудил он, смена климата и обстановки может пойти ему на пользу и выветрить через полгодика всю эту медицинскую дурь.
О, Виктор был чертовски рад позволить ему заблуждаться в таком роде и дальше. Он безропотно согласился с условием, что будет жить на стипендию и не получит от родителя ни гроша; собрал вещи, подарил Герхарду офицерский кортик – и поехал навстречу своей судьбе.
…Чтобы сейчас трястись от холода на старом, заросшем сухими кустами кладбище и слушать развеселого, обещающего смех и ужасы, мозгоправа. «Мозгоправ» - это сленговое словечко он волей-неволей уже успел подцепить, хотя пока и не успел толком ни с кем познакомиться, да и не стремился к этому. Обилие людей, суматохи, гомона в старинных готических стенах университета было непривычно – особенно для аристократа, получившего домашнее образование. Он понял, что спокойно работать здесь получится вряд ли, и пока относился к этому факту весьма враждебно. «Товарищеский дух» его не накрыл.
- Виктор Франкенштейн, хирургия, - сказал он, первым сделав шаг вперед. Его английский выговор был почти безупречен, хотя и отдавал немецкой сухостью – Давайте начнем – и покончим с этим.
[AVA]http://i63.fastpic.ru/big/2014/1012/20/6f3b1aadfc1bc257549ea8de38c55420.jpg[/AVA]

Отредактировано Victor Frankenstein (2014-11-22 12:24:19)