Ничто не могло напугать того, кто всю свою жизнь уже считал смертью и попаданием в Ад и разве мог его напугать очередной убийца? Безумец. Глупец. У них было нечто общее: их безумие и тьма, которые пьянили разум и выбивали душу из бренного тела и не имели границ. Вот только Эрик это не всегда испытывал. Уж его-то сущность старалась над тем, чтобы ненависть к себе, стыд, позор и совесть выливались в самобичевании и отвращение к своей душе.
Хайд же был этого лишен. Во всяком случае, так описывали книги.
-Маски, мсье? - Голос приобретает новые краски, становится более глубоким и пленительным. Этим голосом Призрак оперы гипнотизировал людей, этим голосом он обвел вокруг пальца всех парижан и именно благодаря этим бархатным нотам он выбил для себя величайшую награду - носить звание "Ангела музыки". Переливы голоса - не то горный ручей, упрямо скользящий по камням в самую тьму, на самое дно; не то вой ветра, подхватывающий желтую листву с земли. Вряд ли Эдвард оценит, но попытаться отвлечь стоило - почему бы и нет? - В таком случае, вы правы.
Он знал кто перед ним. Глупо было полагать, что доктор Джекилл не догадался, что его пациентом на эту ночь стал Призрак оперы, ведь кто еще может говорить о безумии, которое касалось музыки? Так было легче. Они знали чего ожидать друг от друга, так что находились в одинаковых положениях. Хотя о чем я? Так ли оно?!
Пальцы сильнее обвивают прохладную бронзу, что скоро перетянет в себя жар чужих рук. Эрик не сомневается, вот только, замечает кое-что неладное. Движения. Хайд что-то делает, проводит странные махинации со столом, черт побери! Ситуация обострялась, принимая неприятные обороты. Воздух сгустился в комнате, будто кислород вот-вот кончится и легкие сведет болезненный спазм от асфиксии, будто чья-то рука прорвалась сквозь солнечное сплетение и пальцы сжали столь важный орган. Удушье. Это был любимый способ убийства мсье Призрака оперы, ведь он так ловко освоил чудесное искусство лассо – обычной петли из веревки, которой можно было как и поймать человека, так и окончить его существование. О да, Эрик помнил, как выглядит лицо человека от долгой нехватки воздуха: как закатываются глаза, показывая только белки, а губы странно синеют, дергаются, в бессмысленной попытке хватануть глоток воздуха. Но прекраснее всего смотрелась борозда на шее, особенно, если кожа достаточного бледного оттенка. Эдвард Хайд был достаточно бледен.
В своих мыслях Фантом уже представлял, как сожмет горло Хайда, как его тело будет сводит предсмертная судорога, а пальцы - хвататься за рукава толстовки. Вот только с этим нужно было повременить, ибо у Эрика не имелось под рукой веревки. Оставалось действовать лишь грубой силой: нанести удар бюстом, наброситься, сцепиться и бить кулаками, пока вместо костей и плоти под кулаками не окажется кровавое месиво. Как жаль, что Эрик ненавидел марать свои руки подобной дрянью.
Но Сингер отвлекается от мыслей и перехватывает взгляд лукавых глаз. Последняя попытка договорится? Она ни к чему.
-Боюсь, я отвечу Вам словами, которые Вы так жаждете услышать. - Призрак затихает, прислушиваясь к звукам в комнате. Две сердца - и оба бьются размеренно, никто из них двоих не верит в свое поражение. - Только. Через. Мой. Труп.
Все дальше происходит, как в тумане. Эрик видит дуло пистолета, и тело его действует по инерции. "Двигайся куда хочешь - влево, вправо, вниз, вверх - только не смей стоять на месте, кретин!" - отчаянная мысль пульсирует в мозгу и ноги подкашиваются, сгибаются в колени раньше, чем сам Сингер осознает всю ситуацию. Выстрел. Металлический скрежет. Шаги. Фантом открывает глаза и поворачивает голову в сторону, наблюдая за тем, как Хайд приближается к двери. Он хромает, значит, у Эрика есть шанс его остановить. Резко выпрямившись на ногах, Фантом мельком замечает свое отражение в зеркале и вдруг замирает. Почему он раньше его не заметил еще когда пришел к Джекиллу? Зеркало. Ведь как он ненавидел зеркала, но в тоже время, имел над ними власть.
План немедленно созрел в его рассерженном сознании - с самодовольной усмешкой, мужчина поплелся к зеркалу. Он не спешил, вдоволь упиваясь гениальностью своего плана и тем сладким тягучим ощущением злобы изнутри. Гнев - как наркотик, он поносит тебя к небесам, дает тебе вдоволь насладиться чувством эйфории, а затем со всего размаху бьет тебя об землю, выбивая воздух из легких. Гнев. О да, опьяненный таким чувством, Эрик сейчас мог сделать все, что угодно и план его был чудовищным. На краю сознания он еще пытался воевать с самим собою, хватался за все, что могло успокоить его: образ Кристины, ее голос, успокаивающее прикосновение к прохладным клавишам пианино...это бесполезно. Ладонь его с силой ложится на прохладную гладь зеркала, на мгновение приводя в чувство полного успокоения, как море во время штиля. Но это лишь миг.
Эрик никогда не был полноценным обладателем магии и способность эта открылась ему после приобретения странного магического зеркала. Это оно было насыщенно магией настолько, что от частого пользования, Призрак впитывал ее в себя, маленькими, небольшими крупицами. И сейчас, магия, что так долго спала в нем, все это время накапливалась в кончиках пальцев, от мелких капель образуя собой море, была готова вырваться наружу. Ярость в душе Эрика заставила его забыть, что зеркалу не нужно столько магии, что ему стоит прервать контакт, но он так яро желал зашвырнуть мсье Хайда в таинственный мир За-зеркалом, что отдал все, что у него имелось. Убедившись в том, что гладкая поверхность покрылась рябью, будто водная гладь подгоняемая ветром, он обернулся к Эдварду.
Фантом не сразу заметил, что что-то пошло не так.
-Мсье Ха-а-айд! - В хорошо поставленном голосе чувствовалась власть и мощь. Из этого кабинета выйдет только кто-то один. Дальше уже сработало желание приди к одной-единственной цели. В близких поединках Эрик был не таким уж и профессионалом, особенно, если не забыть тот факт, что у Хайда имелся по прежнему заряженный револьвер, который он собирался пустить в ход. Здесь-то и сыграла свою роль королева Виктория, хорошенько опустившись на затылок противника и как только предоставилась возможность, Фантом вырвал из цепких пальцев огнестрельное оружие и отправил его в другой конец комнаты. - Бон Вояж.
Он захватывает Эдварда, не давая тому возможность вырваться и тянет к зеркалу, лишь затем оборачиваясь. Когда он увидел, какую ошибку совершил, то было уже слишком поздно: зеркало, впитав в себя огромное количество магии, нынче разрослось на всю стену и перешло на потолок. Только сейчас Сингер заметил, практически весь кабинет уже имел зеркальные стены. С губ сорвался громкий и раскатистый смех, идеально подходящий безумцам. Надо же. Мастер ловушек попался в свою собственную ловушку. До чего же банально и так не похоже на него! Бежать не имеет смысла.
Жаль, что все так получилось, ведь он рассчитывал на новую жизнь и хотел измениться. Жаль.
Прощай, Сторибрук. Здравствуй, мир, уготованный мне моим собственным творением.
