Once Upon a Time: Magic land |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Once Upon a Time: Magic land » »ПЫЛЬНЫЙ ЧЕРДАК » И небо вокруг.
И НЕБО ВОКРУГ.
» УЧАСТНИКИ: Tinker Bell, Verona ;
» МЕСТО И ВРЕМЯ: Нэверленд, рассвет;
» КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ:
Когда вокруг только небо, а за спиной крылья, невольно, ощущаешь себя свободным. Вас двое, но вы разные, и небо заставляет дышать. Нет рамок, нет ограничений и безумно маленький мир, когда ты смотришь вниз на него. Все грани стираются, одна за другой.
мы прекрасны. в этом свете, в лучах оставляющего нас солнца - мы прекрасны. мы созданы для разных целей, неизвестными существами, и так жаль, что никто не удосужился рассказать нам правду. мы так привыкли к выдумкам и небылицам, которые заставляют нас жить по правилам и каждый раз, когда мы противостоим системе, нас заставляют вспоминать предков и их сладкие судьбы, надеясь, что мы легко поддаемся соблазну.
мы прекрасны. мы не стояли перед миром на коленях, не просили о пощаде, и это чистая правда. но нам всегда хотелось примерить шкурку героя и, сквозь запутанные тропы, судьба, освещая дорогу светлыми песнями о красивых женщинах и доблестных рыцарях, вела нас к цели. но, как нередко случается, мы путались в дороге, выбирали не тот поворот, переставали слушать песнь судьбы, поддаваясь искушениям и не все достигали цели.
мы прекрасны. мы полны энергии, рвемся в бой, стреляем мечтами в небо - пространство, которое нам дано видеть, делает нас еще прекраснее, когда заставляет чувствовать свободу полета. мы прекрасны, молоды и красивы, но будет ли помнить нас мир, после того, как мы упадем?
Меня всегда посещают подобные мысли, когда я ранним утром пролетаю над местом, которое обязана ненавидеть и обожать одновременно. И забавно, что постоянно хочется говорить о высоком, когда паришь над миром. Над миром, который дает тебе свободу действий, при этом отбирая все, что ты любил раньше. Он делает тебя вечным заключенным таинственного острова, но до последнего осознать это не получается. Ты пленник своих мечт и фантазий, которые от тебя уже не зависят и не потому, что не подчиняются тебе, а потому что все увиденное - ложь. И хотя перспектива остаться ребенком звучит заманчиво, пройдет время, и многие начнут лезть на стену от душевного одиночества и страха перед неизвестным. Хотя тут уже разобраться сложно, каждый здесь чувствует свое, всё на этом острове зависит только от того, что живет внутри тебя.
А на небе сейчас всё по-другому. И хотя воспоминания сложно оставить, мне кажется, я всё же начинаю забывать. Да, здесь хочется забывать.
Он так прекрасен свысока и кажется, что ничему плохому здесь не бывать. Здесь веет духом приключений, здесь пахнет волшебными травами и свежей росой, но все эти прелести принимают другой оттенок, когда над Неверлэндом поднимается солнце. Боевой клич слышен на весь остров, но это отнюдь не к добру. Сверху остров кажется светлым и прекрасным, но стоит окунуться вглубь и кажется, что выйти не сможешь. Что-то неизвестное, что-то невидимое, неземное уже почувствовало твое присутствие и узнало про все твои страхи, одно неосторожное движение и покинуть это место становится в сотню раз сложнее и опаснее.
Но сейчас я не там, сейчас я в свободном полете. Я начинаю забывать подробности моего пребывания в тех местах, я начинаю ощущать полную легкость, свободу действия, ощущаю смешанные, странные чувства: хочется кричать, лететь быстрее и никогда не останавливаться. Неверлэндское небо прекрасно для каждого, у кого есть крылья за спиной. Под облаками, похожими на сладкую вату, сияет неземными оттенками океан. Насекомые, способные видеть больше цветов, чем человек слепнут от красоты вод у берегов острова, когда из глубин восходит солнце. Здесь, в Неверлэнде, рассвет представляет собой нечто прекрасное настолько, что оценить не смог бы ни один человек на свете. Я же сейчас ощущаю больше - я лечу.
прости за смазанное начало, я исправлюсь. обещаю)
Ощущать вокруг только ветер было столь чарующим. Я могла бы жить в небе, если бы не любила тьму больше, она была чуточку роднее. Лучи яркого солнца чаще всего болезненно били по крыльям, жгли сердце, не позволяя дышать. Этот мир отличался от других, в нем волшебство пронизывало до последней клеточки, опьяняя и позволяя чувствовать мир, будто через пелену тумана. Это было красиво. Смотреть сверху вниз, поддаваться порыву ветра, взмахивать своими крыльями. Я в самом начале долгое время падала вниз, а только потом изменилась, хотела почувствовать, как меня переполняет жизнь от этой смертельной опасности. Земля была так близко, но потом я снова стала чуть более мертвой. Огромной летучей мышью со слабым намеком на человека. К этому привыкаешь за пять веков, твое желание измениться остается где-то внутри. И я всегда готова благодарить графа за то, что он сделал со мной. Дал мне другую жизнь. Возможность ощущать себя больше, чем кем-то, чувствовать нечто большее за огромной стеной льда. Это было нечто большее, чем бесконечно долгая жизнь. Есть нечто большее во всем этом. Во всем этом полете, который позволяет почувствовать себя чуточку более человеком. Живым, из плоти и крови с бьющимся сердцем в груди. Есть нечто большее в этом всем. Какая-то крайне странная любовь к полету, он становится каким-то чудом каждый раз. Словно перебираешь страницы новой сказки, которая не должна закончиться никогда. Кто-то всегда будет летать, пока будут крылья. Сейчас и я часть этой сказки. Наверное, ужасной, ведь мои крылья серые, а сама я схожа с самым страшным ужасом. Но я улыбаюсь, потому что есть в этом всем что-то чарующее, это заставляет мое сердце таять, медленно, но верно, позволяя ощущать нечто большее, чем одну сплошную темную бесконечность, в которой я утопаю. Туман отступил, давая возможность прикоснуться к солнцу, так, чтобы не обгорели крылья. Икар когда-то приблизился слишком близко к солнцу и умер, упав в пучины вод. Я не хотела быть такой же, каждый раз помня, чьё я дитя. Не солнца, но ночи, тьмы, крови, создание своего любимого, единственного любимого и бесстрастного создателя в этой жизни. Сейчас границы расширились, позволяя лететь более высоко, под солнечным светом, магия позволяла в этот раз делать много большее, до этого не позволенное. До этого всё было другим, казалось другим. Были только кровь, граф и бесконечность. А сейчас - целый мир и одна огромная возможность.
-Полеты позволяют стать живым даже для неживых, - я не одна сейчас, но не лечу слишком близко. Мои крылья большие, для них нужен размах. Я не голодна, не хочу есть, не хочу крови, не хочу чужой жизни, пока что не хочу. Но феи, они столь новы для меня. Эти свободные, а может и не свободные волшебные существа. В них так много жизни, силы, волшебства. Так много непривычного.
-И в тоже время, никто из нас не сможет улететь достаточно далеко, ведь все мы устаем. Словно, пленники, желающие почувствовать каплю свободы, - я должна перестать рассуждать, но мне интересно. Мне интересно слушать кого-то, ощущать чужое сердцебиение, узнавать что-то новое для себя самой через свою собственную мнимую свободу. Возможно, стоит перестать ощущать её и вспомнить о том, что тяготит к земле, но за спиной нет черной тени, нет привычного холода. Всё совсем другое, когда ты летишь.
Несмотря на воспоминания, плохие и хорошие, связанные с этими краями, я чувствовала себя счастливой. Или не до конца? Сложно описать свое состояние в полете; все кажется таким возможным и очаровательным, но в то же время чуешь подвох. Впрочем, зачем думать о переменных чувствах, когда есть возможность наслаждаться холодным дыханием ветра, парить над почти прекрасным миром и не просить ничего взамен, по крайней мере сейчас?
Я знаю - я здесь не одна. Я вижу её. Я никогда еще не видела таких странных существ, и, наверное, перелистав всё энциклопедии написанные феями и эльфами в разное время, не нашла бы даже упоминания о ней. Я не могла ясно представить ее парящей среди деревьев в Зачарованном лесу, или около милых домиков, или странноватой принцессой из далеких королевств, и я заключила, что моя спутница из другого, не знакомого не понятного мне мира. Неизвестная парила над небом совсем рядом и, на мгновенье, всего лишь мгновенье, мне показалось, я чувствовала чужое дыхание. А возможно, все дело в этой атмосфере - в этом чуде, которое дарит столько волшебных ощущений. Незнакомка была близко и до последних минут, я думала, что она меня просто не замечает. И хотя облик её в другое время явно бы оттолкнул всё мое существо, в эти минуты я чувствовала с ней некое единение, пусть даже не знала её имени.
- Полеты позволяют стать живым даже для неживых, - сказала она. Её голос, смешиваясь с дуновением ветра, звучал так прекрасно. В первые несколько секунд после того, как слова эти слетели с ее губ, я подумала, что она всего-навсего переводит свои размышления на слова и разговаривает вовсе не со мной. Только потом я начала обдумывать сказанное. В моей голове крутились разные ассоциации, но к слову "неживое" на данный момент не пришло ни одной. Она и правда была необычной, но глаза ее горели жизнью, пусть тускло и не вполне заметно, но все же жизнью.
- И в тоже время, никто из нас не сможет улететь достаточно далеко, ведь все мы устаем. Словно, пленники, желающие почувствовать каплю свободы, - снова прозвучал её голос. И эти слова, так отчетливо и мирно, звучали из её уст: я буквально мечтала, чтобы она заговорила вновь.
- Но мы хотя бы её чувствуем, пусть не долго, пусть не в том виде, в котором она нам снится. Некоторое умирают, даже не узнав, каковы эти мгновения и что можно почувствовать, имей ты крылья за спиной, пусть и на даже жалкий час, - ответила я.
Я осознала, что мне хочется говорить. Именно с ней, именно сейчас. Я была уверена, что она в искаженном виде чувствует то же, что чувствую сейчас я. Если в полете мы говорим о свободе, значит у нас её не слишком много, чтобы вплотную наслаждаться. И пусть молчание, одиночество, отсутствие той самой свободы существовали когда-то ранее, сегодня всё это отступит, на тот же жалкий час.
Отредактировано Tinker Bell (2014-08-31 08:35:35)
Я могла бы подолгу ждать чужого приказа, чтобы ощутить это все. Пять сотен лет научили меня терпению, я всегда была терпеливой, особенно становясь старше с каждым годом. Я каждый раз летала в ночном небе, делая себе подарок в один и тот же день - день, когда я умерла и родилась вновь. Рядом не было ни Маришки, ни Алиры, в первые годы со мной в воздухе был граф, но его жизнь была более долгой, чем моя. Полет не радовал его так, как раньше. Он оставался той холодной стеной, которая была безмерно теплой для меня. Я любила его всю жизнь, ведь он подарил мне всё это - эту возможность, эту свободу, это желание ощутить полет. Это было моим счастьем. До невозможности безрассудным. Это было схоже на восторг ребенка, который редко видит кого-то из своих родственников, но те дарят ему подарок, который заставляет его смеяться, радоваться, быть счастливым до самого последнего рубежа. Это может исчезнуть быстро, словно кто-то сдернет с тебя одеяло. Ты снова останешься на земле, без счастья, без свободы, почти безнадежным. Я часто ощущала болезненную боль от того, что так много не могла дать. Дать жизнь, радость, эмоции. Я сама была неживой. Будто засушенная бабочка смотрела за всем сквозь стекло своей клетки. Это было красиво. А может и нет, это было чудовищно. Красота осталась, но только не за той чудовищной тайной бесконечной жизни. Я должна застыть. Вот только полет позволял разбить стекло. Болезненно открыть то, что было в небьющемся сердце.
-Некоторые умирают для того, чтобы обрести нечто большее. За жизнь можно получить столь многое, а можно потерять все одновременно. Я каждый раз влюбляюсь в бессмертие, вспоминая, что было в прошлом. Болезни, охота на нечисть, невозможность летать, - говорю ли я слишком много, да, возможно, так и есть. Я не хочу отгораживаться стеной от того с кем летаю сейчас. Это похоже на обыденность - говорить, зная, что вы обе совсем необычные, что ваши крылья и возможность летать появилась не просто так. Каждый что-то дал от себя при этом. Подарил частичку души ради всего этого. Мы наслаждаемся такой сладкой свободой не просто так. Есть слишком огромное желание ощутить её до последней капли. Как испить всю кровь из человека, чувствуя его жизнь на своих губах, на своих клыках, где-то внутри. Но сейчас в полете есть нечто большее, душа, желание, свобода. Это всё заставляет ощутить желаемое всё больше.
-Полет для многих стоит слишком дорогую цену, - мне хочется показать всю чудовищность своей натуры, показать клыки, разум останавливает меня. Нет надобности, чтобы пугать, чтобы злить или заставлять нервничать. Всё хорошо. Можно ощутить многие другие чувства, пока я лечу. Столь много светлых, что это поможет потом вспоминать, как однажды я была человеком. Простой смертной. Итальянкой из не такой уж и интересной семьи. Моя жизнь была обычной для того времени, а потом меня выбрал Дракула. Моя жизнь перевернулась от одного укуса. Появилось меньше ограничений и все больше возможностей. Граф открывал эти возможности медленно, хотел проверить мое терпение и преданность. И последним подарком был первый полет. Мои мысли иногда витают в тех временах. Эти сладкие воспоминания слишком сладкие, чтобы их забыть. Влад не запер меня в клетку, он просто был рядом, был тем, кто придерживал меня в тот первый полет, когда мне было страшно. Это было почти сумасшествием - принять то, что я теперь могу летать. Я чувствовала тогда чужие крылья рядом со своими. Я и сейчас рада, что рядом есть кто-то еще. Можно поделиться и знать, что между вами есть понимание. Полет - он так сильно сближает, когда рядом ощущается чужое сердце. Это схоже с музыкой - она убаюкивает, медленно, но старательно. Я часто забываю об осторожности в такие моменты, но она и не нужна, в небе все, как на ладони. Такие маленькие, такие крошечные.
-Полет позволяет нам быть равными, - я просто делаю вывод, небольшой, просто, чтобы подчеркнуть нашу схожесть. Мы равные здесь, во всех правах и возможностях. Главное, не обжечься о солнце, как Икар, но и этого не будет. Наши крылья другие - они часть нас, часть этой огромной жизни.
Это было так необычно, так смазано, но красочно. Небо обретало невозможные оттенки, я снова забывалась и чувствовала, что крылья несут меня быстрее. Можно недолго летать - вспорхнув бабочкой к небу, приблизится к чему-то неземному, а через минуту уже счастливым валяться на грязной, чуждой теперь земле, но до конца жизни рассказывать о своих ощущениях, о том, что дано не каждому, о том что так легко потерять. А можно... можно просто летать, летать. Никому не рассказывая, откуда ты, кто ты. Просто купаться в лучах солнца на заре, видеть невидимое, даже если оно запредельно далеко - когда за спиной крылья и ты еще помнишь слова, думать о правилах или представлять то, как ты будешь рассказывать о своей бесконечности в высоте - глупо. Это и отличает нас от простых смертных. Они готовы отдать все ради одного мгновения и всю жизнь гордится не своим достижением, мы же просто не можем не летать. Наши крылья - наше сердце, пусть бездушные, но... свободные.
- Выходит, что судьба сама выбирает того, кому будет предназначен дар полета? Выходит, что судьба ко всем несправедлива. - Я старалась говорить приглушенно. Вокруг царила умиротворяющая тишина и лишь порывы ветра изредка нарушали ее. Ее голос на фоне всего этого звучал очень красиво, и забывая то, о чем она говорила, я чувствовала дыхание жизни, которое исходило от нее. Она не была похожа ни на одно существо, не напоминала кого-то конкретного, и не могла быть забытой. - Выходит, нам просто повезло? - После долгой паузы все же сказала я.
Когда иной повествует о своем прошлом, я всегда невольно вместе с ним оглядываюсь назад, снова ложусь в постель к своим призракам, снова они утянут меня в череду так быстро мелькающих событий и случайностей, которые привели меня к такой жизни, в том числе и к полету сейчас. Это заставляет меня задуматься: что же тогда значит неживое? Быть может, я тоже неживое?
Я не решаюсь, но мне любопытно. Нет, я все же спрашиваю:
- Зачем же тогда дарована жизнь, если после смерти дается шанс почувствовать нечто большее, нечто намного прекраснее, нечто лучшее? - Мой голос прозвучал тихо, но ветер унес его дальше и, возможно, отдаленные звуки долетели бы до самого края.
Жизнь... сегодня мне так неловко произносить это слово. Завтра я могу забыть обо всем, что мне рассказали этим великолепным утром. Всё, кроме самого факта этого дня и персонажей тянущегося часа, но жизнь от этого не остановится. По крайней мере, моя жизнь точно, а что будет с ней? Где она будет завтрашним утром? Вспомнит ли она обо мне?
Мы можем быть уверены только в сегодняшнем дне, только в сегодняшнем утре, в том утверждении, что мы существуем. Или это станет иллюзией? Что же тогда означает жизнь, если это не уверенность, не случайность, не дар? И существует ли она в принципе? Если это лишь заумное определение или жалкое оправдание чему-то давно устаревшему, тогда что я сейчас делаю, если не живу и что делала все сто тридцать восемь лет?
Это небо было чужим. Слишком теплым и холодным одновременно, этот мир тоже был чужим, слишком ярким и светлым, а в тоже время всё казалось столь схожим. Мне так привычно помнить то небо, которое всегда было серым, которое всегда было темным. В нём были проблески алого цвета, но никогда не было яркого света, от которого стоило бы щуриться. В их мире было немного красок, но все любили этот мир. Краски давно стали чем-то чужим, смылись за многие года. У них была темная ночь с её яркими звездами, которая была ярче любого дня. Это было их время, в котором они жили, которым они жили. А теперь всего этого не стало, зато появились краски, что влились в жизни яркими пятнами. Небо было чужим, но оно не менялось тем, что вдохновляло на что-то живое.
-Возможно нам и повезло, ощущать это всё, что мы сейчас ощущаем. Но если у нас всё это заберут, то кем мы станем? - я взмахиваю крыльями, чтобы подняться чуть выше. В первый раз, когда я летала, они казались мне слишком большими, а теперь. Теперь все было другим. И эти крылья стали для меня чем-то большим, чем просто огромными крыльями, схожими с крыльями летучей мыши. Я привыкла к ним, они стали частью меня. Стали частью той свободы после мучительной смерти, глотком воздуха. Полеты, изредка, затуманивали сознание. Мне казалось, что я уже не здесь, а где-то выше. Где-то дальше, где-то не с людьми. Это всегда опьяняло само по себе, то самое осознание, что ты стал кем-то другим. Я часто воспринимала свою вечность даром, тогда, когда только начала дышать ей. А сейчас это всё накрывало только в полете, словно, у меня что-то отняли. Или напомнили о чем-то ярком. Полет оказался для меня теми красками и жизнью, от которой я отказалась, когда у меня спросили. Дракула был убедительным и любимым, он был когда-то теплым и увлеченным также, как и я. Но сейчас он изменился, я изменилась, наши чувства вечности стали стираться, как и краски вокруг нас. Всё поблекло, как и наши глаза, все те чувства, что были когда-то. Для него мир был мал, а мне было этого много.
-Жизнь дарована, чтобы выбрать потом то, что станет после смерти или станет смертью, - и на моих губах появляется улыбка. Я помню свою смерть. Открытое окно, закат, ночь и звезды в небе. Это было в Италии, это было так давно. Но я все еще помню чужой смех на улице, негромкие песни, кошек и собак. Собаки выли в тот день, надрывно и болезненно. Я слышала их, когда меня пронзила боль и смерть настигла меня. Я помню, как Владислав был рядом, смотрел, улыбался, а потом взял на руки и выпрыгнул в окно, расправив крылья. Он стал самим собой, а для меня мир стал другим. Я смотрела тогда на небо и оно становилось другим. Более ярким, более чужим - мне казалось, что оно предназначалось для живых. А потом, когда я научилась летать сама, мне стало казаться, что оно создано и для мертвых, чтобы те ощущали жизнь больше, чем кто-либо, чтобы вечность не была одинока для тех, у кого есть небо.
-Жизнь была бы скучна, если бы нам не приходилось выбирать в ней нечто большее, чем мы сами, - я так спокойно говорю об этом, хотя сама боялась выбирать.
Вы здесь » Once Upon a Time: Magic land » »ПЫЛЬНЫЙ ЧЕРДАК » И небо вокруг.
|
|
|