Около мэрии остановился тёмно-красный Ауди. Редкие солнечные лучи, то и дело выглядывающие из-за туч, скользнули вдоль блестящего покатого капота, слепящим блеском исчезая у земли. Двенадцати цилиндровый двигатель, довольно гудя, замолк, повинуясь инсинуациям своего владельца, восседавшего в салоне автомобиля премиум-класса. Дверца открылась, и на тёмный асфальт уверенно ступили ноги в начищенных туфлях, после чего появился и сам водитель. Высокий мужчина в тёмно-синем костюме-тройке и накинутом поверх итальянском бежевом плаще огляделся по сторонам и достал из салона кожаную папку. Захлопнув за собой дверцу и активировав сигнализацию, он решительным шагом направился к городской мэрии.
Кельвин Алукард, директор налоговой службы Сторибрука, переступил порог главного оплота законодательства в городе. Поправил круглые очки аля Гарри Поттер, которые, надо сказать, ничуть не убавляли мужественности в его внушительном виде, и улыбнулся. Алукард был известен в административных кругах как человек, который любил свою работу, не смотря на то, что многие считали её гадкой. Иногда у него складывалось ощущение, что горожане воспринимают его кем-то вроде шерифа славного города Ноттингем, который тлькоо и делает, что облагает несчастных крестьян налогами. Что ж, облагать налогами Алукард действительно любил, ведь, в сущности, это и было его работой. Однако, в отличие от знаменитого книжного героя, знал меру и старался её придерживаться.
Его встретила помощница мэра Миллс, славная девушка со славным именем Мари. Фамилию её Алукард запамятовал и вообще ею никогда особо не интересовался. Только, как говорится «постольку поскольку». Тем не менее, Кельвин улыбнулся ей в ответ, весьма очаровательно, с еле заметным хитрым блеском в тёмных глазах, хотя последнее было делом наследственным, а не умышленно приобретённым.
-- У меня назначено, - почти нежно пропел Алукард, чем вызвал ожидаемый девичий румянец.
-- Да, сэр, - девушка стеснительно улыбнулась, - Мэр Миллс может вас принять.
Кельвин кивнул и всё тем же уверенным шагом направился к белым дверям кабинета мэра, оставляя славной Мари наблюдать, как картинно колышутся фалды бежевого плаща.
Предварительно постучав, Алукард открыл дверь и вошёл внутрь. Мари наверняка сообщила госпоже Миллс о его прибытии, и та ожидала его, но не постучать было бы попросту неприлично. Внутри кабинет мэра выглядел намного красивее и индивидуальнее, чем вся мэрия снаружи. Здесь чувствовался вкус владелицы, её стиль, и в чёрно-белых узорах одновременно виднелась и строгость и желание выделиться, утвердиться над другими. Вполне естественное поведение для тех, кто занимал руководящие посты – так считал сам Алукард. Его автомобиль был как раз из той же категории.
Как и полагалось мэру, госпожа Миллс восседала за своим столом, поглощённая работой, являя собой центр апартаментов и смысл всего, что окружало пришедшего мужчину. Профессионализм, компетентность, высший пилотаж. И то, что владевшая всем этим, управляющая всем этим женщина была, бесспорно, красива, превращало ежедневную рутину в искусство.
-- Доброго дня, госпожа мэр, - Алукард приветственно улыбнулся, однако намного более вежливо и сдержанно. Холостяк, высоко ценивший свободу, как личностную, так и коллективную, карьерист, предпочитавший воспринимать свою жажду власти как поэзию, он совершенно точно знал, что нельзя одинаково вести себя с прислугой и аристократкой. – Дабы не перекладывать ответственность на плечи курьеров, решил заглянуть к вам лично. Дело касается состояния городской казны. Вы позволите?

Алукард приветственно пожал руку мисс Миллс, бережно прикасаясь к женской ладони, для себя подмечая особую гладкость и нежность её кожи. На какое-то мгновение ему показалось, что, подавая ему руку, она ожидала от него поцелуя в духе времён королев и рыцарей. Это мгновение немного заставило врасплох и, одновременно, интриговало своей неожиданностью. Но, дабы не нарушать официальность встречи, сделал вид, что ничего не заметил, мысленно отодвигая на задний план свои предположения и рассуждения.
-- Благодарю, - всё в том же духе проговорил Алукард и уселся на предложенный стул. Одним ловким движением он расстегнул замок на кожаной папке, изымая на свет очередную порцию документов, в довесок тем, которыми, судя по состоянию рабочего стола, с самого утра «питалась» госпожа мэр.
-- Ваша казна недостаточно полна, - с более деловой улыбкой продолжил Кэл.
Надо отметить, что само словосочетание мисс Миллс «моя казна» прозвучало в восприятии налоговика довольно любопытно. Ведь по сути дела казна была городская, а не её, но негоже джентльмену поправлять леди.
– Собственно, не только ваша, а ещё ряда американских городов. Вынужден сообщить, что, как ни странно, государство наше всё ещё в долгах. Внешняя политика нынче довольно агрессивна и это сказывается на бюджете отдельно взятых регионов. Проще говоря, государство требует от нас денег, которые мы ему дать, конечно, можем, однако сами рискуем остаться на бобах. Я рассмотрел ряд тактик, и пришёл к выводу, что нам придётся поднять налоги.
Алукард положил на стол мэра все расчетные бумаги, вместе с отчётами, и на какой-то момент позволил себе взглянуть на молодую женщину не как на своего босса. Обворожительная женщина в политике это такая редкость. Обычно все они не слишком привлекательны, если не сказать страшненькие, упакованы в брючные костюмы с мигающими надписями на лбах «я – самая умная; а любой мужик рядом со мной – имбицил». Но не мисс Миллс. В ней, несомненно, чувствовалась власть и не дюжий ум, но вместе с этим была какая-то особая женственность, выразительность – какая-то загадка, которую наблюдательный глаз мог распознать, даже не зная близко.
Алукард закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула.
-- Осталось решить, на что поднимать, - в тёмных глазах Кэла блеснул хитрый огонёк.

Алукард не отрывал глаз от Регины, почти любуясь тем, как дневной свет, наполняющий комнату через окно, обволакивает её, бережно прикасаясь к рукам, плечам, лицу. И когда она снова взглянула на него, он увидел что-то невыразимо печальное в глубине тёмных глаз, за всеми поверхностными эмоциями. Что-то, что намного превышало заботы мэра, пекущегося о благополучии города.
-- Понимаю, - негромко ответил Кэл, посерьёзнев. – Но и вы ведь знаете, госпожа Миллс: всегда будут недовольные.
В голосе Алукарда послышались твёрдые, несколько стальные нотки. Он прекрасно понимал, что такое плохая репутация. И когда-то тоже заботился о своём «положительном статусе». Пока не понял, что угодить всем невозможно. И что в его деле, в его обязанностях, ему следует думать совсем не о мнении окружающих.
-- Какие бы меры мы не предприняли, я практически могу вам пообещать, что найдутся те люди, которые обвинят нас во всех смертных грехах. Обязательно будут те, кто начнёт болтать о коррупции, о нашей личной выгоде, обвинять нас в более высоком заработке, пенять на благоустроенность наших домов, праве большей вседозволенности и так далее. И всё это оттого, что они не понимают, что мы делаем, - директор налоговой службы растянул губы в улыбке, но даже она не смотрелась особо весёлой. – Они не знают, как работает система, и какими средствами мы обеспечиваем их элементарными удобствами. Они не хотят понимать, не хотят видеть, замечать – не хотят даже немного задуматься, насколько тяжело управлять чем-то. Понять, что власть это не привилегия, а ответственность. Они думают, что нам просто живётся, что мы всё получаем на блюдечке с голубой каёмочкой, что на столах у нас скатерть-самобранка, а в аквариуме – золотая рыбка. Они не знают, что человек, наделённый властью, рано или поздно должен чем-то жертвовать. Малым, ради блага большинства. Они бы хотели, чтобы вы пришли к ним в дома, попросили прощения за то, что не подняли зарплаты в десять раз и в качестве начального извинения подали кофе в постель, - остановившись, Кэл тряхнул головой, делая глубокий вдох.
Откуда-то он отчётливо помнил всё то, о чём говорил. Помнил о несправедливости, помнил о предательстве. Это было где-то на интуитивном уровне, в подсознании. И он просто доверялся своим инстинктам, чувствуя, что они абсолютно верны.
– Всё это я к тому, госпожа мэр, - продолжил он более спокойно, - что в данном случае действия, которые я вам предлагаю, не прихоть, а вынужденная мера. Ведь деньги налогоплательщиков – добросовестных налогоплательщиков! – идут в оборот. На те же зарплаты, коммунальное обеспечение, оборудование в больницах, школах и так далее, и так далее. Всё это делается ради них и для них. И я уверен, что думающие люди оценят ваши усилия по достоинству.
Сказав это, он снова на мгновение замолчал. На мгновение снова посмотрел на неё иначе, и на мгновение что-то отозвалось внутри. Вздрогнуло и притаилось.
-- А недвижимое и движимое имущество мистера Голда мне тоже приходило в голову, - Кельвин предпринял попытку вернуть разговор в деловое русло. – Мистер Голд, насколько мне известно, обладает большим количеством антикварных вещей и предметов искусства. Я могу, хотя бы, проверить, внесены ли все они в налоговые декларации, оформлены ли все документы. А в целом, увеличенные налоги на имущество для более обеспеченных людей – это давно известная практика. Что скажете?

Отредактировано Vlad Dracula (2015-01-21 16:55:04)

Алукард снова растянул губы в улыбке. Целевая аудитория из глупых эгоистичных пролетариев? Из вечно ноющих недовольных лицемеров? Из, простите, пушечного мяса? В восприятии налоговика у подобного заявления была зыбкая почва. Разве может быть толпа целевой аудиторией? Толпа – это стадо. И, как известно, дура. Сегодня ты разбился головой об стену и, наконец, вымолил их расположение. Но завтра появятся твои враги – думающие, хитрые сволочи – и предоставят толпе другую правду о тебе, настолько хорошо склеенную, что она покажется им достоверной. И тогда толпа не будет разбираться, так это или нет, не задумается, а мог ты сделать то, в чём тебя обвинили, способен ли – толпа заорёт, срывая глотки, что ты изувер. И всё. Потому что дура. Так не разумнее ли рассчитывать на людей, а не на стадо?
Но все эти рассуждения он оставил при себе. В конце-концов, это не его дело, не его обязанность. Если госпожа мэр хочет завоёвывать голоса среди толпы, что ж, будем завоёвывать голоса среди толпы. Что до господина Голда, Алукард был наслышан о нём, хотя никогда не имел дела лично. Поговаривали, что это был человек крайне опасный, умевший держать весь город в своих руках. И, судя по реакции мисс Миллс, она это знала тоже. Может быть на личном опыте? Всё может быть. Но так же Алукард делал вывод, что Голд должен быть человеком весьма незаурядного ума. Иначе невозможно оказывать такое влияние на практически всех обитателей отдельно взятого населённого пункта.
Госпожа мэр на мгновение переключила его мысли в другое русло, подойдя ближе. Он снова заглянул в её тёмные глаза. «Регина» - он проговорил её имя про себя, как будто пробуя слово на вкус. Эта женщина была тайной за семью замками. Далеко не так проста, не из тех, кого понимают с первого взгляда. Как, впрочем, и не со второго и не с третьего.
-- Проверка ещё не повестка, - ухмыльнувшись, мягко ответил Алукард. – Не станет же он меня за это убивать. Ну а если убьёт, вы точно будете знать, как его прищучить.
Он не собирался рисоваться перед ней, интуитивно чувствуя, что дурная слава мистера Голда не выдумка. Но и отступать от своих первичных задач не планировал. Он выполнял свою работу и любил делать это хорошо.

Отредактировано Vlad Dracula (2015-01-21 20:45:39)