Что может быть хуже, чем однажды, сидя в своем кабинете дома и спокойно попивая кофе, внезапно вспомнить о всех убийствах, которые были совершенны множество лет назад? И не тобой, а, казалось бы, другим и совершенно диким человеком. Судья Эдмон Уэллс поднял чашку кофе, дабы сделать глоток, но опустил на стол эту чашку уже того, кого многие знали под вымышленным именем Гай Гисборн. Новоявленный шериф Ноттингемский вспомнил все: свою жизнь в Эренделле, тот постыдный поступок, который и заставил его оставить отцовский дом и все события, что происходили с ним в Зачарованном лесу, связанные с женщиной по имени Регина. Та самая Регина, которая здесь была мэром и с которой у них были несколько напряженные отношения. Судья Уэллс, хоть и испытывал к госпоже мэру уважение и почтение, но смело заявлял о своих мыслях, если они не совпадали с решениями женщины.
Вообще, у внезапно возникшего шерифа была масса вещей о которых теперь стоило подумать, чем он собственно и занялся. Странные воспоминания, что заполонили его сознания, казались совершенно чужими, но Эдмон признавался в первую очередь себе - все воспоминания были правдивыми. И те убийства, что были совершены в Эренделле и Зачарованном лесу (в особенности - в Ноттингеме), были совершенны именно этими руками и находились именно на его совести.
Ему стоило успокоиться и принять это, как есть, но внезапно в голове всплыл образ, холодящий душу. Тот образ, который заставил здорового и смелого мужчину впервые ощутить, как останавливается сердце и как леденящий душу страх пробирается под кожей. Страх для Гисборна всегда было мерзким чувством - липкое, чужое и совершенно отвратное, но в этот миг его страх оказался немного другим. Эдмон Уэллс прекрасно знал, что мертвецы не способны воскреснуть и что никакая магия не может вернуть того, кто умер. Но, очевидно, кто-то нашел лазейку? Небольшую щель в мир мертвых. Ведь как минимум один мертвец ходил по этому городу и от этого странного открытие сердце мужчины было готово разорваться на куски.
Франческа Инверно - помощница прокурора, с которой Эдмон по работе сталкивался по несколько раз на день, хоть и имела белокурые кудри, но черты ее лица и глаза не изменились. Голова у Уэллса работала очень хорошо и, поэтому, легко "перекрасив" в голове цвет волос мисс Инверно в темный, судья всем телом содрогнулся. О да. Ошибки не было. Все это время, он ходил бок-о-бок со своей покойной сестрой, которую, собственно, сам и убил. Именно это жуткое осознание и заставило мужчину поморщиться.
Всю дорогу к работе судья Уэллс пытался унять растущее раздражение. Люди вокруг него бегали и чему-то радовались, бросались друг другу на шею и плакали, нисколько не стыдясь проявлений своих чувств. Он тоже не стыдился, но проявлять их было не к кому. Вместо этого, он направил деятельность своего мозга на решение возникшей проблемы: Франческа. Был ли он рад, что сестра жива? Отчасти да. Ждал ли он от нее мести? Отчасти да. Все было "отчасти", потому что Эдмон ничего не знал о сестре. Почему она жива? Почему волосы сменили свой цвет? И глаза...такие холодные глаза...Заключалось ли это все в ее магии? Возможно. Вполне возможно.
-Какой чудесный день, разве не так? - Как можно бодрее и привычнее произнес городской судья, приветствуя остальных работников этой государственной организации. Главное: не привлекать внимания и держаться, как обычно. Держаться. Не вызывай подозрений.
Дверь в кабинет прокурора была приоткрыта и, постучав лишь из вежливости, Эдмон тут же заглянул внутрь. Если бы не утреннее "прозрение", то картина была бы более, чем обычной, вот только теперь вид мирно сидящей за столом мисс Инверно приводил судью Уэллса к состоянию близкому к тихой панике.
-Здравствуй, Франческа. Господин прокурор у себя?
Глупый вопрос. Прокурора ведь нет на месте, да и не к нему он явился. Вовсе не к нему.

У всех есть свои скелеты в шкафу, но у верного пса королевы, как у нее самой имелся целый склеп. В отличии от слепа Регины – этот не скрывался под землей, а плотно держался в голове и не было там дивной симфонии бьющихся в унисон сердец. О нет. В этом склепе царила гробовая тишина. А двери были плотно заперты на множество стальных засовов. Эдмон давно выбросил ключи и старался не возвращаться туда, но в моменты раскаянья и боли, его мысли сами гнал его к этим проклятым дверям. И тогда он подходил ближе, прижимался к ним ухом и вслушивался в тишину. Лишь когда сердце ускоряло свой темп, мужчина слышал...о да...он отчетливо слышал в своей собственной голове, как разносится скрежет сдвигаемой плиты, как ослепленная тьмой фигура напарывается на очередной гроб. Он слышал шаги мужчин и шорохи женских платьев; он слышал, как они стонут, как рыдают и проклинают его имя. Их голоса сплелись в единую симфонию, и крики раздавались так же часто, как биение сердца: тук-тук - "Палач" - тук-тук - "Убийца" - тук-тук - "Монстр". Но звучал среди них и другой голос, который заставлял Эдмоона прикипеть к металлической двери и скулить, как побитый пес. Нежный и певучий голосок, полный грусти, словно звон капли упавшей об камень в пустой пещере, вопрошал: "братик, за что?". И он не мог ей ничего ответить, кроме сдавленного хрипа. У него были мотивы для убийства других, но она...что ему принесла ее смерть? Кроме боли и демонов, что навеки поселились в душе. В те моменты, когда этот голос прекращал причитать и предлагал Эдмону "объятья", мужчина уже был готов открыть дверь склепа. Открыть и выпустить наружу все свои скелеты? О нет. Это всегда его отрезвляло и заставляло вернуться к привычным мыслям.
Пусть склеп пополняется. Час расплаты еще не настал.
И вот теперь обладательница того звонкого голоса сидела перед ним и опаляла непривычным равнодушным взглядом. Это была Франческа? Нет, не так: была ли это Франческа? Ее лицо, ее телосложение и глаза, да, вот только цвет волос иной, но в этом мире она могла  их перекрасить. Девушка смотрела на него и не узнавала, а Гай даже не знал, как ему реагировать. Хоть она и видела его слишком давно в последний раз, но должна была узнать знакомые черты, пусть и стальные глаза сейчас схожи с глазами волка.
Судья Уэллс натянуто улыбнулся.
-Вот как. Очевидно, он, как и другие, радуются внезапным воспоминаниям, семье и близким. А Вы, Франческа? - Эдмон вошел в приемную и сел прямо напротив девушки, давая понять, что разговор обещает быть долгим и не факт, что приятным. Во всяком случае, ему требовалось понять, узнать, что помнит эта девочка. И почему он все еще дышит? - А Вы, Фран? Почему Вы сейчас не с близкими?
И вот, с улыбкой до ушей, он вдруг замечает то, что заставляет его сердце похолодеть. Фамильный медальон, который он когда-то потерял в спешке, ныне висел на шее мисс Инверно. Нет, возможно, это была какая-то побрякушка купленная в здешнем ювелирном магазине, да вот только Эдмон знал, что обманывать самого себя не имеет смысла. Это был его медальон. В тот день, в тот проклятый день, когда он потерял фамильный герб с телом Франчески, паника охватила все его сознание и он взял медальон сестры, который та по рассеянности оставила в своей комнате. Они обменялись своими гербами по воле судьбы.
Эдмон не был сентиментален, но видел семейный медальон на витрине в лавке мистера Голда и если все повернется в лучшую сторону, он выкупит его как можно скорее. Даже без разницы, какую цену потребует за эту безделушку Темный.

-У таких как я нет тех, кто их ждёт.
И почему он испытал такой странный укол от этих слов? Очевидно потому что знал правду и это была горькая, невыносимая правда.  Перед ним был совсем другой человек у которого не осталось ничего, кроме ее сестры, кроме тела. Гай не знал, кто эта незнакомка и ему ничего не мешало подняться с кресла и уйти прочь, закрыв это воспоминания за сотнями печатей. Но совесть надежно прибила его к стулу, связала по ногам и рукам и заставляла сидеть. Ему нужно исправить то, что он натворил множество лет назад. Даже если она этого не помнит. Даже если она...чужая.
-Думаю, я могу это понять. Таких как я ждут, но только для того, чтобы вонзить клинок в кожу. - После этого, судья Уэллс лишь усмехнулся уголками губ и опустил свои глаза, будто смущенный школьник. Возможно, он и преувеличивал, но в прошлой жизни у Гая Гисборна было уж чересчур много врагов. Часть из них - шайка Робина Гуда. Хотя, перебрав свои воспоминания, мужчина пришел к выводу, что Робина он не встречал в Сторибруке, но так ли оно было на самом деле? Этим вопросом следовало заняться чуть позже, а сейчас его внимание вновь возвращается к мисс Инверно, как раз в тот момент, когда ее пальцы, скорее рефлекторно, расправляли закрученный белый локон. Этот жест заставил его замереть и, со стороны он явно выглядел идиотом, который напряженно смотрел на волосы девушки. Просто он узнал этот жест, он вспомнил, как ругалась его мать, госпожа Асмильт, когда их юная дочь начинала играть со своими темными волосами за столом. Эдмон тогда смотрел на нее и не понимал, что в столь обычном жесте, как выпрямление и оттягивание длинной пряди, может привлекать к себе такое бурное внимание? Он помнил, как мама бушевала и пыталась отучать Франческу от этой привычки, что все равно у нее не вышло.
Нет, это была его сестра. Возможно там, где-то на дне души этой незнакомки с холодными глазами,  но в ней еще жила живая и прекрасная Франческа, которую он сам погубил. Невольно судья Уэллс задумался о другой женщине, что была в его жизни. Ведь когда он только покинул Эренделл и явился в Зачарованный лес, у него была работа:  присматривать за юной девушкой, что была третьей наследницей королевского трона. Он вспомнил Регину с которой и началась его жизнь в Зачарованном лесу, вспомнил ее доброе сердце, открытую улыбку и как она смущалась на тайных свиданиях с конюхом (когда полагала, что рядом никого нет). Переодически, рядом с ней, он вспоминаю свою Франческу , ведь они были довольно похожи. И что же случилось после того, как Гисборн ушел? Они встретились позже, но перед ним была уже другая Регина, перед ним была Злая королева. Эффектная, властная, жестокая женщина в которой не осталось и следа от той застенчивой девчушки. Что же изменило тогда Регину? Магия.
И вот сейчас, глядя на ту, что была ему сестрой, Эдмон начинал медленно понимать. Холодные глаза и волосы подобны снегу – они оставили Франческу умирать холодной зимой, среди снега. Возможно, кто-то спас ее? Или сам дух зимы поселился в ее теле?
-Это очень хороший вопрос, Франческа. - Уэллс задумчиво улыбается и переводит на девушку глубокий и немного насмешливый взгляд серых глаз. - Радоваться близким? А с чего вы взяли, душа моя, что я этого не делаю? В данный момент.
После чего, мужчина резко поворачивает голову и начинает ерзать на стуле, разглядывая стены и потолок, будто что-то ищет, после чего, задумчиво изрекает:
-Кажется, в комнате немного похолодало, а я что-то не вижу, чтобы кондиционер работал. Это твоих рук дело, Франческа? Или...тебя начали называть иначе? - Последняя фраза звучит очень мягко и настороженно, будто Гисборн ставит ногу на корку тонкого льда и не знает, лопнет она под его весом или все же выдержит.